В «Космополисе», вы работали в первый раз с Дэвидом Кроненбергом, режиссером известным тем, что не позволяет никому равнодушия.
Правда ли это? Сейчас я могу сказать, что это правда. Мне понадобилось некоторое время и расстояние, потому что во время съемок Космополиса я не очень хорошо понимал, что я делаю. Я понял  - что, только тогда, когда я смотрел фильм в первый раз. Я был один в комнате. Я был озадачен. У меня было странное ощущение, как инфекция.

Ты думаешь, что «Космополис», по-своему, - это также фильм о вампирах?
О, нет. Я надеюсь, что нет! Здесь нет вампиров.

Что стало основной причиной, которая заставила тебя согласиться на эту роль?
Дэвид Кроненберг, без сомнений.

Он был частью твоего кинематографического мира?
Да, я был его большим поклонником, в течение длительного времени. «Видеодром» - один из моих самых любимых фильмов. Я знал, что он всегда ставил свое творчество превыше всего, и что этот проект может стать опытом на всю жизнь. Он один из тех редких режиссеров, которые, кажется, ничего не боятся. То, что он делает, это действительно его, его фильмы, от первой до последней сцены.

А ты? Ты боялся делать этот фильм?
До первого дня, нельзя сказать, что я не боялся. Большинство режиссеров пытаются вести актеров за руку. Они дают им направления постоянно, делают их марионетками. С Кроненбергом все по-другому и автоматически. Мы дошли до конца съемки, снято и... вот и все. Отношения с работой - во многом чувственный опыт, и самое трудное - научиться установить правильный тон. Никто не говорит нам о психологических причинах персонажей, например. Дэвид знал, что он делает. Он знал сценарий наизусть. Я никогда не работал с режиссером, настолько уверенным в себе.

Что именно произошло до начала съемок?
Дэвид сначала дал мне сценарий для чтения, и потом я прочитал роман Дона Делилло. Сценарий очень верен книге. Я был очень впечатлен его ритмом. Но я был удивлен простотой, потому что люди сказали мне, что «Космополис» – нелегкая книга, роман невозможно адаптировать для экрана. Сценарий Дэвида был похож на стихи. Я не был уверен, что я должен делать, куда идти или даже, как эта история закончится. И чем больше я читал, больше вопросов, казалось, остаются без ответа. Это было нелегко, потому что мой персонаж в каждой сцене. Это заставило меня изучить сценарий слово в слово, как будто это был театр.

Знаешь ли ты работы Делилло? Были ли его книги твоим чтением на сон грядущий?
Не совсем так. Я читал некоторые из его книг, но ничего о «Космополисе», или Эрике Пакере.

Ты узнал больше о себе, как человек и актер с этой ролью?
О да, мой долг бесконечен. Я узнал, что вы не можете делать то же самое всю оставшуюся жизнь. Вместе с тем, я не хочу сказать, что я увидел себя в этом персонаже. В нем нет ничего от меня.

Кто такой Эрик Пакер?
Трудно ответить, потому что я не думаю, что он что-нибудь символизирует. Он знает, что он движется в мире финансов, что он потеряет все в 24 часа и наблюдает свое собственное разрушение, не будучи в состоянии рационально и эмоционально реагировать. Он работает с вакуумом, со спекуляцией и реагирует с прохладой со своими инстинктами, это то, что делает его весьма загадочным. Но я не могу видеть его в качестве причины или в качестве жертвы чего-либо, потому что его выражение является нейтральным, он избегает стереотипов. Он всего лишь часть механизма, как будто он -  часть машины. Его жизнь представляет собой параллельную реальность, как будто он только что прибыл с другой планеты. В принципе, он не знает, как жить в настоящем, потому что он пожирает настоящее. Любопытно, что, когда мы снимали фильм, ни один на съемочной площадке задумался, что он имел в виду, если он на самом деле что-то имел в виду. Я думаю, что Дэвид привнес это. Он любит работать, как это, в темноте, без всякого логического объяснения вещей. Дэвид очень инстинктивный человек, который реагирует не столько на идеи, сколько на эмоции.

Позволь мне спросить это снова, по-другому: ты думаешь, ты хотел бы встретить Эрика Пакера? Мог бы ты быть его другом?
Я не думаю, что я мог бы стать его другом, но да, если бы он был реальным человеком, я бы определенно хотел встретиться с ним. Знать, что он будет говорить о мире и глобальном кризисе. Я хотел бы поговорить с ним об этом. Наверное, только один раз.

Ты только что рассказал мне о сложности текста. Как ты готовился к роли? Зная фильмы Кроненберга, я считаю, было не так много репетиций…
Это правда. Кроненберг не любит репетиции. Когда актер приходит на съемочную площадку, вы должны принести ваш персонаж с вами, противостояние было сделано в домашних условиях и это своего рода договор. Кроненберг – режиссер с невероятной точностью. И, с другой стороны, очень чувствителен к игре актеров. Если мы теряем внимание на мгновение, он прерывает съемку немедленно, это почти нервирует работать с кем-то в этом роде. Ни одна деталь не ускользнет от него. Кроненберг точно знает, на что это будет похоже в конце концов, что будет стоять на первом месте, а что будет после: он приезжает на съемочную площадку с полностью созданным фильмом.

Но для актера, есть сцены труднее других: я помню сексуальную сцену в лимузине, например.
Для меня это был очень странный момент. У меня эта сцена была с Жюльетт Бинош, поклонником которой я был долгое время. Мы никогда не говорили прежде. Она приехала в Торонто утром и во второй половине дня мы должны были снимать сцену секса в лимузине. Это было немного страшно.

В последней части фильма, ты работаешь с Полом Джиаматти, одним из лучших и величайших актеров твоего поколения. Это тебя не напугало?
Это не напугало меня, но увеличило напряженность. Пол был не менее напряженным, чем я. Это решающий момент в фильме, большой конфронтационный диалог, и Кроненберг настаивал, чтобы мы говорили слова роли так, как она была написана, как будто это был Шекспир. Никакие изменения не допускались. Пол показывает потрясающее исполнение в этой сцене.

Как ты думаешь, «Космополис» станет вехой «до» и «после» в твоей карьере? Или он кажется просто другой работой, другим естественным шагом?
«Космополис», безусловно, будет важным для меня фильмом. Я изменился, и я чувствую изменения. Я иду сквозь этап в моей жизни, в котором мне придется делать выбор и испытать себя в качестве актера. «Космополис» не был легким выбором для меня. Я был помечен сагой «Сумерки», когда я добрался до «Космополиса», и мне это известно, я был бы циничным, если бы сказал иначе. До съемок я был так обеспокоен. Я сомневался в своих способностях, не знал, буду ли достаточно хорош. Я думал, что я собираюсь все испортить. Но потом я подумал: «Если они делают ставку на меня, это потому, что они верят в меня». «Космополис» упал мне на колени. Он призвал меня все изменить.

Есть еще последний эпизод из «Сумеречной» саги, который будет выпущен к концу года, после «Космополис». Это не беспокоит тебя сейчас?
Я стою перед релизом с тем же профессионализмом. Нет, что меня беспокоит, так это думать, что я постарел, что у меня есть морщины на лице, и, возможно, пришло время, чтобы оторваться от того, что я сделал до сих пор, время, которое я приму естественно.

Думаешь ли ты сегодня, что «Сумерки», особенно после такого ценного фильма, как «Космополис», с художественной точки зрения станут опытом, который будет забыт?
Я бы не сказал, что да, потому что я всегда делал все, что в моих силах, даже если многие люди думают обо мне как о небольшом актере, или даже как о плохом актере из-за «Сумерек». Они, те же самые голоса, спрашивают себя: «Теперь с Кроненбергом, мы увидим, если он способен действовать, мы увидим, если он серьезный актер». Там очень много работы в «Сумерках». Я превращаюсь в 26-летнего, я был в пяти фильмах серии, и я столкнулся со многими художественными решениями. И они рассчитывали, конечно. Что я сделал раньше, чем рассчитывал. И вот почему Дэвид предложил мне эту роль. Мне всегда хотелось сделать хорошие фильмы, но до «Космополиса» я был немного обеспокоен, были ли они хорошими или нет. Сейчас я волнуюсь о том, что они думают обо мне, я хочу завоевать уважение других за мою работу. Благодаря «Космополису» у меня есть ряд проектов в руках, которые я не ожидал получить.

Твой переход через серию Сумерки принес тебе много вещей. Это сделало тебя всемирной медийной фигурой. И одним из самых хорошо оплачиваемых, также. Успех вокруг тебя. Как ты справляешься с этим?
Когда человек вдруг становится известным, когда ты не можешь выйти на улицу без папарацци, ждущих тебя, очень легко потерять контроль над образом и над тем, что другие люди думают о нас. В глубине души мы просто шестеренки в большом механизме, и мы не знаем, куда он направляется. Это случилось со мной. Это было почти за одну ночь. Быть знаменитостью не требует способностей. В определенный момент я спросил себя, если я был все же актером, или где был актер во мне: в фильмах или в моей жизни?

Ты чувствуешь, что стал продуктом Голливуда?
Я чувствую, что Голливуд меняет людей во что-то, чем они не были. Голливуд защищает и разрушает этот образ, как это работает лучше на него. Это машина грез, в моем случае, он создал ярлык. Я потерял часть из фильмов из-за того, что связан с Сумерками. Хотя, для актера, что такое коммерческий успех, если не аналогичные обстоятельства? Фильм не будет лучше или хуже из-за этого.

Есть побочные стороны во всем, потому что успех фильма зависит еще и от реального успеха актеров. Например: тизер трейлер «Космополиса», выпущенный несколько месяцев назад был одним из самых популярных и распространяемых в Интернете. Фильм, о котором говорили все, особенно потому, что ты его часть...
Тизер продолжается 30-секунд и это может заставить людей поверить в нечто другое. Это не кино.

Ты думаешь «Космополис» радикально изменит твой образ, особенно для поклонников, которые следуют и поклоняются «Сумеркам»?
Вот оно: их мнения обо мне принимаются во внимание, но я научился защищать себя от них. Я начинаю чувствовать себя действительно уставшим быть кумиром девочек-подростков, девушек, которые вдвое моложе меня. Вы должны хотеть иметь больше, чем красивое лицо на экране или фотогеничную харизму, которая работала в течение достаточно длительного времени. Вы должны знать, как идти на риск. Я осознаю это и не поддаюсь иллюзиям.